Форум

Сообщение Сергей Шулинин » 10 Август 2009 00:28

По моей просьбе Герман Качуринер сделал текстовый формат письма Шепелина Прокопия Михайловича сослуживцу Колотвину Павлу Ивановичу

Здравствуй, Павел!
Это письмо пишет тебе бывший командир отделения рулевых тральщика – 118, Шепелин Прокопий Михайлович. Я совсем случайно узнал, что ты жив. А это произошло не так давно. К нам в Архангельск из Москвы приезжал акустик ТШ – 118 Рожков Георгий в гости' и мы собрались вместе, и вот разговорились и вспомнили тебя. Но ты извини меня, но я почему-то думал, что ты погиб на ТШ – 114. Но Шильников Алексей мне сказал, что ты жив, и он имеет с тобой переписку. Дал мне твой адрес, вот я и решил уточнить кое-какие детали, может, ты помнишь, что-либо из этой эпопеи 12 Августа 1944 года второй наш день рождения.

Много прошло времени почти 40 лет, а нас осталось очень мало. Вот хотелось кое-что надпомнить друг другу и уточнить детали. 12 Августа 1944 года около 20-ти часов при подходе к 11/х “Марине Расковой” нас торпедировали подводная лодка. Я находился в рулевой рубке по тревоге на руле. Когда я очнулся, в рулевой рубке никого не было, а со мной были Орлов и Шатохин. Куда они делись, я так и не знаю до сих пор. Тебя вместе с креслом у пушки выбросило в море. Кругом плавали льды, Карское море. Тут оказался командир корабля капитан лейтенант Купцов. Мы прыгнули за борт и поплыли догонять идущий понтон резиновый с нашего ТЩ – 118, а кругом одни льды. Но проплыв немного у меня начались судороги, сводить руки ноги. И командир мне сказал: «Плыви на спасательную сетку, а я поплыву догонять понтон и за вами пошлю катер». И вот я оказался на этой сетке, кругом льды и огонь лавиной. Потом ко мне приплыл моторист Лева Куперман. Рядом со мной держался за буй командир бригады капитан 1го ранга Шмелев и не далеко от него плавали вы с Федоровым, но на чем точно не помню. Когда подошел катер с Т.Щ. 114 мы сказали Саше Медведеву, что сначала подберите комбрига, а потом нас. Он комбрига взял на борт и сразу с ним отправился к Т.Щ. – 114. И вот мы остались одни. Мы стали звать вас с Федоровым на сетку к нам, но ты сказал, что Федоров плавать не умеет.
И мы начали подгребать друг к другу и все четверо собрались на сетке. Потом начали рваться глубинные бомбы, но мы были на сетке, нам полегче досталось только контузия. И тут утонул наш тральщик – 118. А мы продолжали плавать. Нас никто не подбирал и мы, конечно, стали коченеть, и запели песню “Варяг” и вот после этого я уже ничего не помню. Может, ты это помнишь, то очень тебя прошу, напиши мне. Не знаю, кто мне рассказывал дальнейшие мои похождения. Но я очухался в шлюпке с “Марины Расковой”, нас переправили на ТЩ–114. Рассказывали, что со мной и Левой Куперманом долго возились, выхаживали, но ничего сделать не могли. Потом положили нас на камбузную плиту отогреватся – тело оттаивать. Я не знаю, кто мне сказал, но когда отваживались со мной, ты еще сказал: «Прошка, на тебя столько истратили спирта, а ты жить не хочешь». Вот так я оказался на Т.Щ. – 114. Я уже был 3им спасенным с нашего тральщика – 118. Меня там выходили и наш доктор сказал, раз ожили долго - жить будем. Фамилии кто из наших спасся я не помню. Дальнейшие события развивались так; я тоже был почему-то уверен, что и ты находился на Т.Щ. – 114, а оказывается, ты на шлюпке подплыл на ТЩ–116 даже в женском платье и туфлях на каблуках и в шляпе женской. Даже другу отрезали ногу – вернее, оторвало и он, увидев тебя, рассмеялся. Нам рассказал Шильников Алексей, а это чудеса ничего не скажешь. Люди потонули с “Марины Расковой” вещи и чемоданы плавали по воде.
Когда торпедировали ТЩ–114, я находился на верхнем мостике, стояли рядом с командиром Панасюком, и тут я помню, что он полетел в одну сторону, а я в другую, очухался, смотрю, медленно на меня падает боевой прожектор, и я только успел заскочить в кап., и слетел вниз по трапу, как он в блин смял кап., и я опять выбрался на палубу, смотрю, главная палуба уже в воде, а у борта стоял понтон пустой, но не у самого борта, а поэтому пришлось до него опять плыть. Но на него я никак не мог забраться, т.к. было много соляры, и было очень скользко, но все же забрался с грехом пополам, и стал отгребать от борта руками, не было весел. А плот, оказывается, был закреплен за решетки на борту броссельным концом. Попробовал отвязать, ничего не выходит и такое желание жить.
Пришлось перегрызть зубами эту несчастную веревку иначе затянет в воронку с тонущим кораблем. И так я опять остался жив повторно. В воронку меня не затянуло, когда корабль пошел ко дну Т.Щ. 114. Так я остался жив, еще вытащил на плот трех человек, двоих раненных и, благодаря их, я остался жив. Проходил мимо плота катер с ТЩ–114 на нем было уже 25 человек и мы закричали, что на плоту есть раненые и на Казачуке был противогаз, а вот почему. Во время торпедирования ТЩ–114 катер находился у борта, и у него сорвало двигатель с фундамента, и оборвало охлаждающую трубку. И труба от противогаза сыграла решающую роль, охлаждалась вода, она была выведена за борт и катер мог держаться на воде, на плаву. Вот на этом катере мы добрались до берега без воды и пищи. Где нас нашли наши самолеты через 6 суток, то есть 18.08.44 г. в очень тяжелом состоянии. Доставили на новую землю в губе Белужья в госпиталь. После лечения нас отправили в Архангельск, а потом служил до 1947 г. в Линахомаре (Печеньга) на рейсовых катерах. На боевые корабли нас из 29 человек не пустили, несмотря на то, что за нас просило командование дивизиона.
А тебя, Павлик, я совсем потерял. В мае 1947 г. демобилизовался и пошли мы с Шильниковым учиться на штурманов. Что были наши на ТЩ–114, на катер попал я один, где остальные не знаю, а было ведь нас 119 человек в команде до потопления. На ТЩ–114 очень было много народа, в дверях получилась пробка и люди не могли выйти на палубу, а тральщик быстро ушел ко дну. Я даже не знаю, кто спасся на ТЩ–114. Также не знаю, где Федоров: жив ли он? Спрашивал Шильникова и Рожкова, они тоже ничего о нем не знают. Попрошу мне написать, что помнишь о себе, обо мне и других товарищах по службе. Столько времени прошло, все же интересно узнать судьбу наших сослуживцев. Мы как будто бы только проснулись через 40 лет. В общем, все пиши, все интересно, потому что я все вспоминаю тебя, какой ты хороший вкусный хлеб белый пек на корабле, не смотря на то, что ты был на пушке носовой впередсмотрящий. Я 40 лет проработал на корабле, проболтался на море, но до пенсии не дотянул. Ранения и эти купания все же сделали свое дело. В 1973 г. меня парализовало прямо в море. Дали II гр. и вот сидим, отдыхаем. Даже климат врачи не разрешают менять. Работать не разрешают, чувствую себя плохо. Женился в 1951 г. имею сына и дочь, живут отдельно. Пиши, Павел, очень жду от тебя. Желаю тебе хорошего здоровья, чистого неба над головой, чтоб ни нам, ни нашим детям не испытать, что испытали и пережили мы. Привет всей семье. Проша.

Письмо от друга, с которым вместе тонули в Карском море после прихода из Америки.
Можно читать нашу жизнь, как роман газету.
Так же как «Титаник».

Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, – сам сделал шаг к бессмертию.